Наконец я остался один. Сумрачная тишина подтрибунного помещения резко контрастировала с шумом, суетой, яркими красками олимпийского стадиона. И все, что я пережил в эти последние полтора часа - томительное ожидание старта, напряжение борьбы, драматическую развязку состязаний, - начало уходить куда-то в глубь сознания, терять черты реальности. Ощущение это было знакомым, много раз пережитым в сотнях соревнований и все-таки новым. Это было все в последний раз.
Даже ожидание привычной и всегда малоприятной процедуры антидопингового контроля сейчас не вызывало раздражения. Это тоже было в последний раз.
Сидя в маленькой комнатке, отгороженной от остального мира дверью, барьером и милицейским постом, я старался, насколько это возможно, привести в порядок свои мысли и чувства. Мысли и чувства спортсмена, выступившего в своих последних соревнованиях, завершившего долгий спортивный путь.
Недавние соперники - мой товарищ Яак Уудмяэ, ставший олимпийским чемпионом, и бронзовый призер бразилец Жоао Оливейра - освободились раньше меня. Поэтому организаторы заключительной пресс-конференции решили, учитывая поздний час, начать встречу с журналистами, не дожидаясь, пока мы соберемся вместе. Интересно, о чем сейчас рассказывают Яак, для которого эта пресс-конференция в ранге победителя вообще первая, и Оливейра, который так хотел победить на Московской олимпиаде и все же, как и четыре года назад в Монреале, сумел занять только третье место?
Я вспомнил, как в 1976-м в Монреале на пресс-конференции мне задали вопрос: долго ли я еще собираюсь оставаться в большом спорте? Несмотря на внешнюю бестактность этого вопроса - все-таки, наверное, не очень логично спрашивать олимпийского чемпиона, когда он уйдет из спорта, - суть его была мне близка и понятна. В семьдесят шестом мне было уже за тридцать. Нельзя же, в самом деле, прыгать до бесконечности! Тогда я ответил твердо: постараюсь сделать все, чтобы выступить в Москве на XXII Играх. Помню удивленные лица журналистов: ведь до Московской олимпиады оставалось еще четыре года. Для тридцатилетнего спортсмена срок огромный.
Время пролетело быстро. Словно не было этих четырех лет, и вот я снова готовлюсь к олимпийской пресс-конференции. Правда, теперь у меня не золотая, а серебряная медаль. Интересно, о чем спросят меня журналисты сегодня?
За долгие годы общения с представителями прессы у меня с ними сложились, кажется, достаточно доверительные отношения. Конечно, не всегда наши встречи были интересными. Задавали, порой стандартные, малозначащие вопросы, ответы на которые не требовали раздумий, но случались и очень интересные собеседники, хорошо разбирающиеся в тонкостях спорта и моего вида - тройного прыжка. Такие беседы всегда были желанными. Мне, например, всегда хотелось, чтобы задавали такие вопросы, на которые было бы интересно отвечать. И хотя мы, спортсмены, идем на встречу с журналистами с показной легкостью, на самом деле к встречам этим готовимся и для нас они приятная обязанность. Ну а после олимпийского состязания в Москве я готовился к пресс-конференции со всей тщательностью. Эта встреча тоже была для меня последней.
Когда я шел к журналистам после контроля, то по дороге старался предугадать возможные вопросы и заранее сформулировал ответы. По характеру своему я немногословен, и мне в этот необычный день никак не удавалось даже мысленно составить краткие ответы. Хотелось пуститься в пространные рассуждения, захватывали воспоминания о разных эпизодах долгой, длиной почти в четверть века, жизни в спорте. Только на пороге зала для пресс-конференций само собой пришло решение: быть сегодня предельно откровенным!
Я чуть-чуть приоткрыл двери. Корреспонденты заканчивали «допрос» Оливейры. Сотрудник одной из газет западной страны, чьи спортсмены не участвовали в Олимпиаде, спросил бразильца, почему он после состязаний демонстративно пожимал руки судьям?
Вопрос этот с виду совершенно безобидный, был, по сути дела, провокационным. Дело в том, что, стремясь обыграть Яака Уудмяэ, Оливейра в последних попытках излишне азартно мчался по разбегу и раз за разом заступал за ограничительный пластилиновый валик. Естественно, прыжки ему не засчитывали. При этом судьи после каждого заступа показывали спортсмену место отталкивания. Но, конечно, от этого заступ не становился менее обидным.
Спрашивающий обо всем этом был прекрасно осведомлен. Знал он и то, как переживал бразилец свою вторую олимпийскую неудачу. Знал и рассчитывал, что в эти первые, особенно горькие, часы после поражения выдержка может изменить атлету. Вдруг он действительно подтвердит, что рукопожатие с судьями было демонстративно ироничным, что в своем поражении он винит пристрастных арбитров?
Даже внешне было заметно, как сосредоточенно, подыскивая нужные слова, Оливейра настраивался на достойный ответ. Настраивался так, как будто выполнял еще одну, последнюю, попытку. Он говорил очень четко, нарочито медленно, покачивая в такт словам указательным пальцем, будто давая урок непонятливому ученику:
Да, я пожал руки судьям после состязаний. Советские судьи были предельно объективны и корректны. Их действия способствовали тому, что состязание прошло интересно и в честной спортивной борьбе. После прыжков спортсмены всегда обмениваются рукопожатиями. И поскольку я считаю судей такими же участниками соревнований, как и спортсменов, то счел необходимым поблагодарить их.
Ответом на это заявление Оливейры были дружные аплодисменты всех присутствующих на пресс-конференции.
Немного помолчав, Жоао продолжал:
Конечно, я очень расстроен, что мне не удалось подняться на пьедестале почета выше, чем в Монреале, но соперники сегодня были сильнее. И поздравляя Яака Уудмяэ с золотой олимпийской медалью, я хочу отметить, что абсолютным чемпионом среди прыгунов я все же считаю Виктора Санеева. Я сказал ему об этом на секторе (действительно, сразу после состязаний, несмотря на мои возражения, Жоао поздравил меня с победой) и могу повторить сейчас.
А как относится к этому заявлению олимпийский чемпион?- обратился кто-то из журналистов к Уудмяэ.
Я согласен с Оливейрой, - ответил Яак, - то, что сделал Санеев, никто из нас повторить не сможет.
Тут снова раздались аплодисменты, под этот шум я и вошел в зал. Быстро прошел к микрофону и сразу сказал, как будто в холодную воду прыгнул:
Сегодня вы видели мое последнее выступление в соревнованиях. Я закончил свой путь в спорте и готов ответить на все ваши вопросы.
В зале стало очень тихо. Все с любопытством смотрели на прыгуна, которому удалось «пережить» четыре олимпиады. Никто меня ни о чем не спрашивал. И тогда я решил немного помочь своим слушателям:
Наверное, если бы я не сказал, что закончил спортивную карьеру, то меня сразу же спросили бы о том, сколько я еще собираюсь выступать в состязаниях? Но неужели журналистов волнует только этот вопрос?
Но то ли все собравшиеся уже удовлетворили свое любопытство в беседе с Уудмяэ и Оливейрой, то ли просто устали в этот поздний час, но мне так и не удалось расшевелить корреспондентов. Правда, несколько вопросов, в основном об особенностях борьбы на московском секторе, мне все же задали. Вопросы эти были обычными, я без труда ответил на них, понимая уже, что никакой «исповеди» сегодня не получится. И вдруг, когда ведущий уже хотел закрывать пресс-конференцию, слово попросил известный журналист из ГДР Эберхард Бокк.
Не забыв продемонстрировать свою осведомленность - Бокк скрупулезно перечислил результаты моих выступлений на олимпиадах, чемпионатах Европы и СССР, Кубках Европы, Универсиадах,- он спросил меня:
Чем Виктор Санеев объясняет свои многочисленные победы, каковы секреты его успешного выступления на олимпиадах и такого долгожительства в большом спорте?
(родился в 1945 году)Трехкратный олимпийский чемпион в тройном прыжке. Игры в Мехико-68 выиграл с мировым рекордом - 17 метров 39 сантиметров. Еще дважды Санеев становился олимпийским чемпионом - в 1972 году в Мюнхене и в 1976 году в Монреале. На своей четвертой Олимпиаде - в 1980 года - Санеев завоевал серебряную медаль. Чемпион Европы 1969 и 1975 годов. Многократный чемпион и рекордсмен континента в закрытых помещениях. Рекордсмен мира в 1968-1975 годах.
По происхождению Виктор Данилович Санеев кубанский казак, родина его родителей - станица Сенгелеевская, под . В голодное для крестьянства время Санеевы перебрались в благодатный Сухуми, где и появился на свет 3 октября 1945 года Виктор. Нельзя сказать, чтобы здесь семья нашла счастье: тяжело заболел отец, Данила Санеев, до самой своей кончины в 1961 году он был прикован к постели. Мама подстригала газоны в городском сквере, понятно, жизнь была не из легких.
С детства Виктор отличался большой двигательной активностью. Еще в 1956 году директор сухумской школы Малыгина Т.П. попросила тренера легкоатлетов Акопа Самвеловича Керселяна посмотреть одного из школьников. "Мне кажется, у него есть талант, - сказала она Керселяну, - и со временем он может стать чемпионом".
Керселян принял Санеева в свою группу. О тройном прыжке речи тогда не было. Новичок вместе с другими ребятами постигал азы бега, прыжков и метаний, развивал постепенно силу, быстроту и ловкость. Но с первых шагов Керселян увидел, что к нему попал одаренный парнишка, который может добиться успеха в легкоатлетических прыжках. Потом они расстались. Виктора определили в интернат в Гантиади, а Керселян продолжал работать в Сухуми.
Виктор умел и любил трудиться. В интернате в Гантиади, где он пробыл шесть лет, он сделал себе штангу из стальной трубы и двух колес и без устали тренировался в различных упражнениях. Он делал это, чтобы научиться легко допрыгивать до баскетбольного кольца. Но эти первые силовые тренировки сослужили ему хорошую службу и в будущем. А подсмотрел он эти упражнения, когда на спортивной базе занимались со штангой тогдашние корифеи легкой атлетики Игорь Тер-Ованесян и . У них же он перенял некоторые беговые и прыжковые упражнения, помогающие развить быстроту, прыгучесть и координацию движений.
Как только Санеев вернулся домой, он разыскал тренера. К тому времени Виктор подрос и окреп и самозабвенно занимался баскетболом. Но Акоп Самвелович был упрям и сумел убедить спортсмена, что его будущее - прыжки. Трудно было убедить юношу, увлекающегося спортивными играми, что он - легкоатлет. Ведь Виктор, по сути, еще и не был легкоатлетом, а в баскетбольной команде уже стал лидером, центральным нападающим.
Умение доказать свою правоту - одно из неоценимых тренерских качеств. Именно оно дает возможность направить спортсмена по правильному пути. Начальные шаги Санеева в легкой атлетике оказались стремительными. Через год он показывал результаты первого разряда в беге на сто метров и в прыжках в длину и тройном! Было от чего закружиться голове. Но Акоп Самвелович не торопился к достижению рекордных результатов. Он сдерживал себя и торопливого ученика. Понимал, что для тройного прыжка нужна прочная база физических качеств, фундамент, на котором можно строить здание высших достижений. И в этом тоже проявилась творческая интуиция тренера, не погнавшегося за легким успехом.
И когда в 1962 году Керселян предложил Виктору избрать спортивной "специальностью" тройной прыжок, тот уже был достаточно подготовлен к овладению техникой одного из самых сложных видов легкой атлетики. Недаром в шутливой песне о тройном прыжке, сочиненной одним из прыгунов сборной команды СССР, поется: "Тройной - не шутка! Три прыжка лихих, где каждый голову сломает. Скакнешь на правой - пятка отлетит, на левой - уши отлетают!"
В 1963 году Виктор выступал на всесоюзных соревнованиях - Спартакиаде школьников в . Тогда он стал бронзовым призером. Казалось бы, неплохо для новичка? Но, стоя на третьей ступеньке пьедестала почета, Виктор плакал... Мальчишка плакал на пьедестале, упустив победу. Довольно быстро Санеев выполнил норматив мастера спорта, и вдруг у него заболела нога. В самое трудное для спортсмена время с особой силой проявились высокие человеческие качества его тренера Керселяна.
Диагноз врачей был неутешителен - деформирующий артроз стопы. Это был результат тяжелой травмы, которая могла навсегда вывести спортсмена из строя. Борьба с ней заняла два долгих года. Все это время Керселян поддерживал спортсмена, убеждал в том, что его победы еще впереди, искал пути, лечения. И когда наступило улучшение, Акоп Самвелович, постепенно увеличивая нагрузки, бережно подготовил атлета ко второму рождению в спорте. Не случайно, начав выступления в сезоне 1967 года, Виктор Санеев в первых же состязаниях установил личный рекорд в тройном прыжке, прыгнув за 16 метров - 16,32.
Когда его ученик с полным правом занял свое место в сборной команде СССР, Керселян, понимая, что не сможет всегда быть вместе с Виктором, договорился с Витольдом Анатольевичем Креером об опеке молодого атлета. И в этом проявилась тренерская мудрость и честность воспитателя. Будущее показало правильность этого решения. Это не значит, что Керселян устранился от работы с Санеевым. Просто отныне у Виктора стало два тренера. И такое творческое содружество привело "большую тройку" к олимпийскому успеху.
Когда после Токийской олимпиады Креер стал тренером сборной команды по тройному прыжку, в его тетрадке уже была строка: "Виктор Санеев ("Динамо", Сухуми), рост - 186 см, вес - 78 кг, лучший результат - 15,78". Это было в 1966 году. Познакомившись со спортсменом, Витольд Анатольевич внес его в список кандидатов на участие в Мексиканских играх. И хотя именно в то время Санеев лечил травму и ни один врач не давал гарантий на возвращение в спорт, Креер на Всесоюзной тренерской конференции в марте 1966 года не побоялся сказать: "Виктор Санеев - это прыгун номер один. Если удастся залечить травму, он станет реальным кандидатом на победу в Олимпийских играх".
Санеев к тому времени уже имел высшее образование. В Сухуми с отличием окончил Грузинский институт субтропического хозяйства. Его, подававшего надежды, оставили на кафедре. И здесь опять-таки случился парадокс, парадокс, каких было в жизни Санеева премножество. Спортсмен, в жизни не выкуривший сигареты, вдруг увлекся проблемами выращивания табака и начал собирать материалы для диссертации именно по этой теме.
Однако скоро научная работа была отложена. Санеев вдруг отправился в Тбилиси и поступил в Институт физкультуры. Не то чтобы он так быстро разочаровался в профессии агронома по цитрусовым культурам и чаеводству, нет, просто Виктор, ставший уже прыгуном высокого класса и нашедший в спорте главное дело жизни, почувствовал, что для спорта тоже нужны специальные знания.
И с тренерами будет легче спорить, а то подавляют эрудицией, - замечал он, улыбаясь. Конечно же, шутка, но не без смысла. Соперники на Олимпиаде 1968 года были сильны и честолюбивы. Со всех концов света прилетели они в Мехико за олимпийскими лаврами.
Юзеф Шмидт прибыл в ранге мирового рекордсмена. С 1960 года он оставался единственным в мире прыгуном, покорившим 17-метровый рубеж в тройном прыжке. На третью золотую медаль претендовала Бразилия в лице легконогого Нельсона Пруденсио. Расправляла плечи спортивная Африка. Сенегалец Мансур Диа, словно высеченный из громадного куска черного дерева, поражал ослепительной улыбкой и дальними прыжками на тренировках. Из Австралии приехал высоченный Фил Мэй, не уступающий спринтерам в беге. Не скрывали честолюбивых надежд хрупкий на вид американец Артур Уокер и мощный бородатый итальянец Джузеппе Джентилле. Наших было трое. Представитель "старой гвардии" рекордсмен СССР Александр Золотарев и молодые Николай Дудкин и Виктор Санеев. Все они были дебютантами олимпийских игр. А у Виктора к тому времени стаж выступлений в большом спорте исчислялся всего лишь одним годом... Однако дебютант Санеев был не по годам мудр: Креер мне говорил: "Прыгнешь за 17 метров - победа твоя". В то время мировой рекорд был 17,03...
Но я уже чувствовал, что все будет не так просто. Там, на "Предолимпийской неделе", я понял, что в Мехико соберутся великолепные ребята: красивые, сильные, мечтающие во что бы то ни стало победить. Таких отчаянных ребят-прыгунов, собирающихся вместе, я уже не видел больше никогда. Знал, что борьба будет сумасшедшей, что надо прыгать где-то на 17,50. Креер, наверное, смотрел на меня как на сумасшедшего, но не спорил Джузеппе Джентиле уже в квалификации побил мировой рекорд - 17 метров 10 сантиметров. Что же будет дальше? Мы играли с Керселяном в шахматы, а Креер все ходил рядом и твердил, что Джузеппе перегорит и все встанет на свои места. И что волноваться из-за этого прыжка совсем, право, не стоит Я не волновался. Я подозревал, что Джузеппе вряд ли перегорит. А если и перегорит, то останутся другие. И они будут прыгать, как черти. И что это - только начало.
И вот вечером Креер и Керселян, бледные, измеряют друг у друга пульс. По их виду я понимаю, что лучше всех пульс у меня. Мне их жалко. Они уже ничего не могут сделать - только смотреть. Я могу прыгать.
Креер каждому члену нашей команды дает подробную инструкцию: как держать ноги, как корпус и так далее. Велит носить эту инструкцию с собой. Но когда я вышел в сектор, то забыл обо всем на свете. Я тогда уже понял, что, наверное, всегда в секторе буду один. Буду верить только себе... Несмотря на состояние - весь из нервов, - голова достаточно трезвая. Понимаю, что это Олимпиада, что мне сейчас прыгать, а крик стоит, как на бое быков. Думаю: и что же вы так кричите? Смотрю, как прыгает итальянец, наш вчерашний рекордсмен... 17,22 - снова мировой рекорд! За ним бразилец Пруденсио - 17,05.
Моя третья попытка. Разбегаюсь. Прыгаю. 17,23. Новый мировой рекорд. Стадион ревет. А я жду, что будет дальше? Кто же первый остановится? Пруденсио выходит на старт прыжка, долго собирается. Внешне он спокоен. Начинает разбег - 17,27. Мировой рекорд побит. И тут что-то происходит. Итальянец Джентиле сразу как-то мрачнеет, уходит в себя. Американец Уокер, способнейший парень, никак не может собраться. Проваливает попытку за попыткой. Кто-то нервничает, кто-то от волнения не так ставит ногу, кто-то сникает - 17,27 не перепрыгнуть!
В такие секунды это самое страшное. Никогда нельзя терять веру в себя. Может быть, у меня в Мехико перед теми талантливыми, прекрасными ребятами было всего одно преимущество - я не испугался? Потому что уже заранее чувствовал, что будет именно такая борьба? Не знаю, теперь это сказать уже трудно...
У меня последняя попытка. И результат Пруденсио - 17,27. Это много, слишком много. Но все равно надо прыгнуть дальше. У меня странное состояние. Кругом кричат, а у меня внутри тихо. И только в голове холодно стучит: ноги, как струна! Лишь бы не опустить ноги. Я побежал...
Уже выходя из ямы, по крику зрителей понял, что результат улучшен. Но насколько? 17,39. Все было, как во сне. Кричали, хлопали по спине, поздравляли, целовались... А я молчал. Губы пересохли, потрескались. Что победил - знал, но смысл этого как-то еще не доходил. Через два дня дошло - я олимпийский чемпион. Нас хотели везти на Кубу, устроить нам отдых. А я уже ничего не желал. Хотел только домой. Улетел в . И первый раз понял, что такое слава. Журналисты, фотокорреспонденты, тренеры и просто какие-то люди ходили, звонили, что-то спрашивали, что-то просили. Приемы, встречи, интервью.
Потом все это же повторилось в Сухуми. И я в один прекрасный миг понял: все, хватит. Хватит радости. Через месяц все успокоится. Тебя, твою победу начнут забывать. Что останется? Мехико - это прекрасно, но... это уже там, в прошлом. Надо что-то делать дальше. На носу сессия. Куча зачетов. Начинается прежняя будничная жизнь. И на следующий день я вышел на обычную - утреннюю пробежку".
Виктор Санеев как всегда был прав. Быстро пролетело время, и пришла пора выступать на новой Олимпиаде 1972 года. Предыдущий сезон был неудачным для Санеева. На чемпионате Европы 1971 года он уступил звание чемпиона спортсмену из ГДР Иоргу Дремелю, мировой рекорд перешел во владение молодого кубинского прыгуна Педро Переса Дуэнаса - 17,40. Кроме того, все чаще напоминала о себе старая травма голеностопного сустава. В довершение всех несчастий Виктор из-за травмы не смог прыгать в полную силу на чемпионате страны. Проиграл и это соревнование. А до XX Олимпийских игр в Мюнхене оставалось чуть больше месяца...
Решение пришло само: надо хотя бы на несколько дней забыть об Олимпиаде, забыть о тройном прыжке и о спорте вообще. Главное - отдохнуть и залечить травму. Родные стены отчего дома, чудесный бальзам Ксении Андреевны, которым она сама натирала больную ногу сына, и целительный морской воздух сделали свое дело. В Виктор вернулся здоровым, повеселевшим и сам предложил выступить в пред олимпийском международном состязании, чтобы проверить себя и дать соперникам "острастку".
Стартуя в ФРГ незадолго до Олимпиады, Санеев сумел показать блестящую серию прыжков - пять раз приземлялся он за 17-метровой отметкой. Соперники поняли, что олимпийский чемпион готов к защите своего титула. Санеев снова в Олимпийской деревне. Вновь встречи с соперниками, прогнозы... Пять участников того знаменитого мексиканского финала вышли на старт и в Мюнхене: Виктор Санеев, Мансур Диа, Джузеппе Джентилле, Артур Уокер и главный соперник Нельсон Пруденсио. А Юзефа Шмидта и Фила Мэя сменили не менее грозные Иорг Дремель из ГДР, румын Карол Корбу, американец Джон Крафт и рекордсмен мира Педро Дуэнас с Кубы.
Время есть время, и не всем, даже выдающимся, атлетам удается сохранить высокую спортивную форму от одной олимпиады до другой. Квалификационный норматив - 16,20 - не очень высок, но уже на предварительном рубеже сложили свои "олимпийские полномочия" Джентилле, Уокер. Не сумел справиться с первым олимпийским стартом и Дуэнас. А Санеев уже в этих квалификационных состязаниях нанес соперникам психологический удар - легко прыгнул на 16,85.
В основных соревнованиях по жребию Санеев прыгал перед Дремелем, который не без оснований считался одним из самых опасных соперников. Виктор решил нанести решающий удар уже в первом прыжке. Его попытка - 17,35 - лишь пять сантиметров не хватило до мирового рекорда. Конкуренты были потрясены. Только в пятой попытке Иорг Дремель, не зря его считали самым опасным, показал 17,31. Но большего ему достигнуть не удалось. Вот как бывает в спорте: в Мехико Санееву пришлось для победы дважды бить мировой рекорд, а в Мюнхене исход борьбы решила одна, первая, попытка.
И хотя Виктор одержал в Мюнхене победу, он не был до конца удовлетворен своим результатом: мировой рекорд кубинца остался в силе. Но впереди было еще одно соревнование - Кубок Санеева. Это состязание учреждено после первого олимпийского успеха Виктора в 1968 году в Мехико и проводится с 1969 года в Сухуми 17 октября (в годовщину победы). Но тут был маленький нюанс: тремя днями раньше, 14 октября, вся, как уже могло показаться, абхазская столица гуляла на свадьбе своего знаменитого согражданина. Таня Хварцкия, невеста, дочь абхазского министра и студентка Тбилисского мединститута, где училась на педиатра, уж как уговаривала новобрачного воздержаться на сей раз, в виде исключения, от участия в турнире.
Говорила ему, - вспоминала позже Татьяна, - ведь это у нас с тобой пир на весь мир, родственники, друзья, знакомые, такое застолье кого угодно выбьет из колеи, какие уж тут прыжки. Да он упрямый. Хочу, мол, подарить тебе рекорд.
На Кубке Виктор продемонстрировал блестящую серию прыжков за 17 метров и в последней попытке установил мировой рекорд - 17,44. "После 1972 года - Олимпиады в Мюнхене - я буду тренироваться один, - напишет позднее Санеев, - оставаясь при этом очень благодарным своим тренерам. Я по-прежнему буду беседовать с Креером, спорить о его и моих планах. Я по-прежнему буду встречаться с Керселяном, мы будем с ним обсуждать спорт, жизнь и ходить друг к другу в гости на шашлык. Но тренироваться я уже буду только один..."
Накануне Монреальской олимпиады ситуация, которая сложилась, удивительным образом повторяла преддверие Мюнхена. Вновь у Санеева отобрали мировой рекорд - это сделал бразилец Жоан Карлос ди Оливейра. Вновь из-за травмы ему не удалось успешно выступить на чемпионате СССР. И хотя неудачи не улучшали настроения, в глубине души он считал: если подобные неурядицы не помешали выиграть в Мюнхене, то почему бы истории не повториться в Монреале?.. В олимпийской столице Санеев почувствовал себя ветераном. Из спортсменов, выступавших в Мехико, он остался единственным! А из мюнхенского финала - он и румын Корбу. Вокруг были молодые соперники, жаждавшие победы и олимпийской славы. Среди них главный - Жоан Карлос ди Оливейра. Год назад этот спортсмен поразил весь спортивный мир, когда в высокогорном Мехико почти на полметра улучшил мировой рекорд Санеева . Потом о нем целый год ничего не было слышно, и только накануне Олимпиады он прыгнул на 17,38. Что и говорить, весомая заявка на олимпийскую победу.
Санеев прекрасно понимал скрытый намек, когда ему шутливо напоминали, что, начиная с 1952 года, каждый олимпийский чемпион в тройном прыжке побеждал дважды. А для него эта Олимпиада уже третья. Не исчерпал ли он свой "лимит"? Наступил день олимпийского финала. Пусть он старше своих соперников, но ведь и опыт двукратного олимпийского чемпиона - весомый аргумент в борьбе! Прыжки поначалу не пошли. Казалось, душная атмосфера почти закрытого олимпийского стадиона связывает движения, тормозит атлетов. В третьей попытке Виктору удалось оторваться от соперников - 17,06. В четвертой он с микроскопическим заступом прыгает примерно на 17,05. Но заступ есть заступ... И тут же американец Баттс показывает 17,18. Это был самый напряженный момент состязаний. Сумеет ли олимпийский чемпион найти в себе силы, чтобы ответить ударом на удар? Санеев не заставил себя ждать. Результат Баттса улучшен на 11 сантиметров. Вот когда дал себя знать опыт! Американец попытался вернуть лидерство, но не справился с бешеной скоростью разбега... Так Санеев нарушил традицию и стал трехкратным олимпийским чемпионом.
Монреальская медаль попала в руки третьего члена семьи Александра Санеева - Сандрика. Они тогда редко бывали вместе - Виктор, Татьяна и Сандрик. После окончания двух институтов Виктор поступил в аспирантуру и, кроме того, начал тренерскую работу. А главное, продолжал готовиться к следующей Олимпиаде!
Должен был Санеев взять золотую медаль на Играх-1980 в , но тут подфартило малоизвестному Яаку Уудмяэ. Виктор все силы вложил в последнюю попытку и совершил великолепный прыжок.
Но, так или иначе, а Виктор остался с "серебром" - четвертая Олимпиада и четвертая медаль! Было тогда ветерану уже тридцать пять лет - немалый возраст для спортсмена. А тут еще и травмы, без которых в большом спорте, увы, редко когда обходится. Пришлось делать сложную операцию на ноге.
Настала пора уходить с дорожки. В Тбилиси Виктор работал в спортобществе "Динамо" начальником отдела. Дослужился до подполковника внутренней службы.
Виктор Данилович Санеев (3 октября 1945, Сухуми, Абхазская АССР, Грузинская ССР) - советский легкоатлет, единственный в истории трёхкратный олимпийский чемпион в тройном прыжке. Заслуженный мастер спорта СССР (1968).
Выступал за спортивное общество «Динамо».
Награждён орденом Ленина (1972), орденом Октябрьской Революции (1980), орденом Трудового Красного Знамени (1969), орденом Дружбы народов (1976)
Спортивная биография
Начинал легкоатлетическую карьеру в 1956 году в Гантиади (Абхазская АССР Грузинской ССР) году как прыгун в высоту, но в 1963 переквалифицировался на тройной прыжок. Жил в Сухуми, где тренировался под руководством Акопа Самвеловича Керселяна.
Трёхкратный олимпийский чемпион в тройном прыжке (1968, 1972, 1976). Серебряный призёр Олимпийских Игр 1980. Двукратный чемпион Европы (1969, 1974). Шестикратный чемпион Европы в помещениях (1970-72, 1975-77). Восьмикратный чемпион СССР (1968-1971, 1973-75, 1978). Трижды бил мировой рекорд в тройном прыжке (17,23 м, 17,39 м, 17,44 м).
По окончании карьеры атлета работал в аппарате спортивного общества «Динамо» в Тбилиси (Грузинская ССР). После распада СССР уехал в Австралию, где работал учителем физкультуры в школе, развозчиком пиццы. Впоследствии ему удалось получить работу тренера по прыжкам в Институте спорта штата Новвй Южный Уэльс. Живет в Сиднее.
Олимпиада в Мехико
На Олимпиаду 1968 года приехали все сильнейшие атлеты мира. У Виктора Санеева стаж выступлений за сборную СССР был всего около года.
Уже на этапе квалификации итальянский атлет Джентилле установил новый мировой рекорд 17 м 10 см. В первом раунде финала он же улучшает свой рекорд до 17 м 22 см. В третьем раунде финала Санеев превышает этот результат на сантиметр. В пятом раунде мировой рекорд опять обновляется бразильцем Пруденсио до 17 м 27 см. И только в последней шестой попытке, не доступив до планки более 20 сантиметров, победную точку ставит Виктор Санеев - 17 м 39 см.
Это уникальный случай в истории лёгкой атлетики, когда в течение одного финала мировой рекорд был превышен четыре раза и дважды одним атлетом.
Мировые рекорды
- Тройной прыжок 17 м 23 см - 17 октября 1968 года, Мехико, Мексика
- Тройной прыжок 17 м 39 см - 17 октября 1968 года, Мехико, Мексика
- Тройной прыжок 17 м 44 см - 17 октября 1972 года, Сухуми, СССР
«Лёгкая атлетика - самый опасный вид спорта. Особенно тройной прыжок. Вите Санееву не повезло. Он долго был в спорте и стал инвалидом. Ноги отказали. Живёт сейчас в Австралии, в нищете... Страна о нём забыла!» - рассказывал недавно в интервью журналистам бывший легкоатлет Михаил Барибан .
«Что? - переспрашивает Виктор Данилович. - Барибан говорит, у меня ноги отказали?! Вот только пришёл на своих двоих домой. Огородом занимался, у меня там лимоны.
Да, поразбился немного за свою спортивную жизнь. Пять операций перенёс. Последний раз 7 лет назад два тазобедренных сустава заменил. Так это неудивительно. Знаете, что такое тройной прыжок? После первого «шага» нагрузка на ногу достигает 800 кг! Я как-то подсчитал, что за 20 лет напрыгал 4 тыс. км. Тут любая лошадь поломается, не то что человек. До сих пор себя спрашиваю: где силы взял для четырёх Олимпиад? Не знаю... Может, природа дала. Плюс дисциплину всегда держал. Да и потом, я же удовольствие получал от прыжков. Даже просто от тренировок. Я вообще думаю, что если человек не любит своё дело, то ни талант, ни гонорары не помогут.
Да и не было у нас никаких сумасшедших призовых, как сейчас. Помню, за победы на Олимпиаде-72 в Мюнхене выдавали 500 марок. Ай, что я про эти деньги! Вот я вам сейчас хоть десять миллионов дам, вы всё равно не прыгнете!
Советский легкоатлет Виктор Санеев во время тренировки. Фото: РИА Новости / Юрий Сомов
Мне кажется, люди недооценивают этот колоссальный труд: «Подумаешь, какие-то легкоатлеты! Они ж там все на допинге!» Про меня ведь тоже разговоры ходили: «Санеев что-то принимает». Но как?! Допустим, с «этим делом» можно выиграть одну Олимпиаду. Но ни одна таблетка не продержит тебя на высочайшем уровне несколько десятилетий. Допинг быстро сожрёт тебя изнутри.
Гори огнём
Я почему с лимонами своими ношусь? Разбираюсь в этой теме, Сухумский институт субтропического хозяйства закончил. У меня во дворе ещё и грейпфрут растёт. Очень хороший урожай в этом году. Запахи, как в детстве.
Я родился в Сухуми. Семья была очень бедная. Папа - инвалид, парализованный, лежачий. Он кушать сам не мог. Маме ой как тяжело приходилось, а тут ещё я - сорвиголова. В общем, когда мне 12 лет исполнилось, мама сказала: «Витя, поезжай в интернат, мне так проще управляться будет». Папа умер через 3 года. А я? В интернате привязался к спорту - и понеслось...
Московская Олимпиада когда была, мне 35 лет почти исполнилось. По сегодняшним меркам - ветеран. Решили, что с факелом на открытии Игр-80 побегу. Мол, трёхкратный олимпийский чемпион - заслужил. Не знаю, байка или нет - когда решение о моей кандидатуре уже было принято, кто-то из чиновников сказал: «Санеев? Так ведь он из Грузии! Надо кого-то более русского». Поэтому внесли коррективу: факел на стадион внесёт Санеев, а там передаст его Белову (баскетболист. - Ред.), который уже с огнём к чаше побежит. Хотя, если бы у меня спросили, отказался бы от факела. Знал, что эта церемония вымотает морально. Так и случилось. Перед выступлением лежал и смотрел в потолок, не мог собраться с мыслями.
На меня ведь на Олимпиаде и ставку особо не делали. Типа, староват для медали. Один работник ЦК, не буду называть его фамилию, так прямо и сказал: «Знаю, что выложился на тех Играх по полной, но, увы, был встречный ветер». Причём только у меня во время всех попыток. Я выиграл «серебро» в тройном прыжке. «Золото» получил эстонец Яак Уудмяэ .
Трехкратный олимпийский чемпион Виктор Санеев во время соревнований в тройном прыжке на XXIII международном легкоатлетическом турнире «Мемориал братьев Знаменских» на центральном стадионе имени В.И. Ленина в Москве. 2 июля 1980 года Фото: РИА Новости / Валерий Шустов
Вам скажу, я долго не возвращался к теме Олимпиады-80. А однажды просто из интереса пересмотрел тот прыжок и увидел, что у Уудмяэ был заступ. Нет, не подумайте, я его не виню. Но, видимо, судьи не заметили или не захотели заметить заступ. Перестраховались, может. То есть, наверное, я мог бы стать и четырёхкратным. Наверное...
Развозчик пиццы
Когда наступили 90-е, в лёгкой атлетике я не мог найти себе работу. В Грузии вообще война. Позвонил один приятель, предложил поехать в колледж в Австралию преподавать физкультуру. Зарплату обещали 900 долл. - царская сумма. Взял жену, сына и поехал. Дело даже не в зарплате было, просто хотел на Австралию посмотреть - всё-таки другой конец света.
Контракт в колледже закончился, и прижало нас прилично. Работу новую найти не мог, вот и дал объявление в газете о продаже своих медалей. Покупатель нашёлся, оценил три олимпийских «золота» в 5 тыс. долл. Уже почти по рукам ударили, да я вовремя спохватился. Ну что эти деньги? Проедим мы их! А медали - моя жизнь, других у меня уже не будет. Какое-то время пиццу развозил. Весёлое, кстати, занятие... А потом наконец устроился преподавателем прыжков в Институт спорта в Сиднее. Понимали ли ученики, что их тренирует трёхкратный олимпийский чемпион? Не думаю. Многие из них в спорт ради прикола пришли. Таких, чтобы с серьёзной целью, - единицы. Тут в Австралии, конечно, тяжело лёгкую атлетику продвигать. У подростков к ней сильного интереса нет. Да и сами дети тяжёлые, непрыгучие. Всё фастфуд этот виноват.
Виктор Санеев и Сергей Белов на Играх-80. Фото: РИА Новости / Сергей Гунеев Вот и смотрите, сын есть, дерево посадил, дом построил. Правда, половину кредита за него ещё не выплатил. Всё нормально. Только новости расстраивают. То, что с Украиной случилось, - не понимаю я этого. Когда-то мы были одной страной... Так что телевизор стараюсь не смотреть. Лучше спортом позаниматься, куда-нибудь сходить. Недавно в Сидней приезжал Мацуев. Восторг! Какая быстрота рук! И не подозревал, что так можно играть! Даже позавидовал москвичам и их культурной программе.
Я очень давно не был в Москве. Звонили мне несколько лет назад, хотели пригласить на чемпионат мира по лёгкой атлетике в столице России в качестве почётного гостя. А потом пропали. Неприятный осадок остался. Неважно. Давайте лучше пожелаю читателям «АиФ» здоровья и хорошего настроения. И передайте, пожалуйста, от меня привет всем, кого знаю. - Юрию Росту , Игорю Тер-Ованесяну , Жене Чену ... А Барибану не передавайте. Надо же такое сказать, что я на коляске езжу!
Окончил Грузинский институт субтропического хозяйства, Тбилиский институт физкультуры. Трехкратный олимпийский чемпион в тройном прыжке (1968; 1972; 1976). Серебряный призер Олимпиады-80. Чемпион Европы 1969 и 1975 годов. Многократный чемпион и рекордсмен континента в закрытых помещениях. Рекордсмен мира 1968-1975 годах.
Когда легендарный прыгун тройным Виктор Санеев, обладатель трех золотых олимпийских медалей, не так давно потерял работу, он обратился за помощью к Примо Небиоло, президенту Международной федерации легкой атлетики. Ныне покойный знаменитый итальянец недоуменно воскликнул: "Боже, за ту славу, что ты, Виктор, принес своей стране, тебе должны миллион долларов".
А перед своей первой Олимпиадой в Мехико в 1968 году Виктор об этом не задумывался. Соперники были сильны и честолюбивы. Со всех концов света прилетели они за олимпийскими лаврами. Юзеф Шмидт прибыл в ранге мирового рекордсмена. С 1960 года он оставался единственным в мире прыгуном, покорившим 17-метровый рубеж в тройном прыжке. На третью золотую медаль претендовала бразилия в лице легконогого Нельсона Пруденсио. Расправляла плечи спортивная Африка. Сенегалец Мансур Диа, словно высеченный из громадного куска черного дерева, поражал ослепительной улыбкой и даольними прыжками на тренировках. Из Австралии приехал высоченный Фил Мэй, не уступающий спринтерам в беге. Не скрывали честолюбивых надежд хрупкий на вид американец Артур Уокер и мощный бородатый итальянец Джузеппе Джентилле. Наших было трое. Представитель "старой гвардии" рекордсмен СССР Александр Золотарев и молодые Николай Дудкин и Виктор Санеев. Все они были дебютантами олимпийских игр. А у Виктора к тому времени стаж выступлений в большом спорте исчислялся всего лишь одним годом...
Вспоминает Виктор Санеев: "...Джузеппе Джентиле уже в квалификации побил мировой рекорд - 17 метров 10 сантиметров. Что же будет дальше? Мы играли с Керселяном (первый тренер Виктора) в шахматы, а Креер (тренер сборной СССР) все ходил рядом и твердил, что Джузеппе перегорит и все встанет на свои места. И что волноваться из-за этого прыжка совсем, право, не стоит.
Я не волновался. Я подозревал, что Джузеппе вряд ли перегорит. А если и перегорит, то останутся другие. И они будут прыгать, как черти. И что это - только начало.
Несмотря на состояние - весь из нервов, - голова достаточно трезвая. Понимаю, что это Олимпиада, что мне сейчас прыгать, а крик стоит, как на бое быков. Думаю: и что же вы так кричите? Смотрю, как прыгает итальянец, наш вчерашний рекордсмен... 17,22 - снова мировой рекорд! За ним бразилец Пруденсио - 17,05.
Моя третья попытка. Разбегаюсь. Прыгаю. 17,23. Новый мировой рекорд. Стадион ревет. А я жду, что будет дальше? Кто же первый остановится? Пруденсио выходит на старт прыжка, долго собирается. Внешне он спокоен. Начинает разбег - 17,27. Мировой рекорд побит.
И тут что-то происходит. Итальянец Джентиле сразу как-то мрачнеет, уходит в себя. Американец Уокер, способнейший парень, никак не может собраться. Проваливает попытку за попыткой. Кто-то нервничает, кто-то от волнения не так ставит ногу, кто-то сникает - 17,27 не перепрыгнуть!
У меня последняя попытка. И результат Пруденсио - 17,27. Это много, слишком много. Но все равно надо прыгнуть дальше.
У меня странное состояние. Кругом кричат, а у меня внутри тихо. И только в голове холодно стучит: ноги, как струна! Лишь бы не опустить ноги. Я побежал...
Уже выходя из ямы, по крику зрителей понял, что результат улучшен. Но насколько? 17,39. Все было, как во сне. Кричали, хлопали по спине, поздравляли, целовались... А я молчал. Губы пересохли, потрескались. Что победил - знал, но смысл этого как-то еще не доходил..."
Впереди были еще 3 Олимпиады и на всех он получал медали. Ушел Виктор Данилович с дорожки в 35 лет.
Loading...