Первый тренер Шипулина: Антон будет бороться до конца. Андрей Крючков: «Спортсмен высокого класса — не подопытный кролик

Первый тренер Шипулина: Антон мешает фаворитам, вот его и убрали

Первый тренер Антона Шипулина Владимир Путров дал интервью «Советскому спорту».

Cтатьи | МОК не пускает на Олимпиаду лидеров сборной России. Онлайн дня

Это просто уму непостижимо, что творится, - возмущен Владимир Путров. - Антон у меня занимался с 2006 года, к нему никогда не было претензий. Он столько этих проб сдал за свою жизнь. Да к нему и в четыре утра приходили, и в шесть… Это все замутил этот господин, который в Штаты уехал, Родченков…

Но все-таки не во всем виноват только Родченков. МОК какими-то критериями руководствуется при отстранении наших спортсменов, к которым вроде бы не было претензий. Как вы думаете, какими?
- А что тут думать, если норвежцы нюхают (принимают препараты против астмы. - Прим. ред.),и им все можно? На Олимпиаде в Рио гимнастка из Америки призналась, что принимает допинг, и ничего - на Игры ее пустили. Теннисистка Серена Уильямс всякие препараты принимает, справками обложилась - и ничего. Думаю, это просто наезд на Россию, чистая политика. Других причин я здесь не вижу.

- Владимир Михайлович, вы с Антоном уже созванивались?
- Созванивался, но про наш разговор говорить не буду. Пусть это останется между нами. Но я думаю, что с этим должны разбираться наши руководители, спортсмены не виноваты.

- Но хотя бы скажите, каково состояние Антона - он подавлен?
- Думаю, нет. Он знает, что ни в чем не виноват.

Но человек не поедет на свою последнюю в жизни Олимпиаду, где мечтал завоевать личное золото. Неужели он так спокойно эту новость воспринял?
- Зачем лезть парню в душу? Давайте, без этих подробностей. А то вы напишите, везде это прозвучит. Не надо Антона сейчас трогать.

- Ну вы его поддержали?
- Конечно. Вы подумайте, Антон мешает всем фаворитам, вот вам и результат. Я думаю, все образуется - всех простят и все поедут. Они же все чистые спортсмены. Как так можно с ними поступать?

- Ну вы и оптимист. Если МОК решил - это все. Тем более, неделя осталась.
- Некоторые наши спортсмены были в чем-то замешаны. А Антон - никогда и ни в чем. Тоже самое могу сказать про Сережу Устюгова. Я его давно знаю, он же из Хантов. У него богатырское здоровье. За счет этого он и выигрывает. Других причин его побед нету. Ана не пускают, потому что кореец. Зачем он там корейцам? Они же первых выбивают, а не последних.

В субботу Антон Шипулин не смог возглавить общий зачет Кубка мира, а наоборот, опустился со второго места на третье. Тем не менее, россиянин продолжает борьбу за Большой хрустальный глобус, его отставание от лидера невелико - 37 очков. Почему же "шипулинский прорыв" состоялся именно в этом сезоне?

Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ

Новый личный наставник Шипулина - едва ли не самая загадочная фигура нынешнего российского биатлона. Андрей Крючков пришел в этот вид спорта из лыжных гонок по просьбе нынешнего президента СБР и главы Центра подготовки сборных команд Александра Кравцова. Это все, что я знала о Крючкове, отправляясь на интервью.

- Как получилось, что вы начали работать с Антоном Шипулиным?

После Олимпийских игр в Сочи Антону захотелось попробовать что-то новое, сменить саму методику подготовки. Пришел он, разумеется, c этой просьбой не ко мне, а к Кравцову. Представил ему свою концепцию подготовки на следующие четыре года и сказал, что прежде всего хочет психологически отдохнуть. Поэтому и просит разрешения поработать вне сборной. Кравцов же порекомендовал обратиться ко мне. Биатлонисты часто тестировались в нашем центре, так что мы с Антоном знали друг друга, хотя никогда особенно не общались.

- И Шипулин сразу вам поверил?

Конечно же, нет. Первым делом он меня спросил: "Откуда вы вообще можете знать, что мне нужно?". Я на это ответил, что совершенно не собираюсь диктовать, что и как ему нужно делать в тренировках. Но раз уж он хочет попробовать найти что-то такое, что подойдет именно ему, я готов объяснить какие-то вещи. Но ни о каком доверии речи изначально не шло.

За время работы в большом спорте я понял одну важную вещь, которая позволяет мне достаточно быстро находить общий язык как с тренерами, так и со спортсменами. Я перестал думать, что я умнее них.

- Получается, какое-то время вы так думали?

На самом деле нет. Моя задача - просчитывать риски. Если тренер хочет повысить у своего спортсмена какие-то качества, я "перевожу" написанный им план работы на язык биологии и объясняю, что при такой работе организм приобретет, а что потеряет. Прерогатива тренера выбрать из всего предложенного тот вариант, который его устраивает. Так сейчас работает вся Европа. Я читаю довольно много всевозможной переводной литературы. И понимаю, например, что результаты тех же норвежцев идут не от того, что тренер правильно ткнул пальцем в небо, а от того, что со спортсменами очень прицельно работают самые разные специалисты. В подборе упражнений, которые те же норвежцы выкладывают на видео, нет хаоса - там четко понятно, что и зачем делается.

- Получается, что будущее спорта - это не тренеры-практики, а тренеры-физиологи?

В каком-то смысле да. Главное - договориться. Не мешать тренеру, а помогать ему.

При этом я отдаю себе отчет в том, что никогда ни один физиолог не встанет на один уровень с тренером. Потому что первый рассуждает о работе клетки на уровне пробирки, а через тренера из года в год проходят тысячи людей. И сам он методом проб и ошибок приобретает колоссальный практический опыт и четко знает прямую зависимость между работой и откликом на нее. Более того, с опытом видит все более и более короткий путь к цели. Любому сильному практику совершенно наплевать, если в каком-то учебнике написано иначе. Его этим не собьешь.

Физиолог в этом отношении может только предложить какие-то вещи. Как, например, не нарушая ключевой цели, компенсировать потери, которые организм несет в условиях той или иной работы. Или просчитать, какая работа наиболее оптимальна для достижения конкретной задачи.

На момент начала нашей совместной работы тот же Шипулин прошел через самые разные тренерские методики, имел огромный опыт собственных выступлений. Более того, он ведь пришел к Кравцову с детальным планом летней работы - сам написал, как его видит. То есть, выступил в роли тренера, что на самом деле неудивительно: он ведь перелопатил ногами тысячи километров. И через свои ощущения может рассказать о чем угодно. Когда я увидел этот план, то сразу понял, чего он хочет. И написал в свою очередь свои выводы и рекомендации.

Дело в том, что Антон - очень думающий спортсмен и очень чувствителен к нагрузкам. Он не из тех, кого чем больше грузишь, тем быстрее они бегут. Ему важно не просто понимать, что он делает, но постоянно чувствовать, что это приносит именно тот результат, которого хочется добиться. Как, например, поймать внутреннее ощущение скорости? В голове ведь нет спидометра. Каким образом спортсмен, который идет по лыжне в одиночку, может понять, что едет быстро? Таких партнеров, как Мартен Фуркад, Йоханнес или Тарьей Бе у Шипулина в сборной нет. Да и партнеров по сборной долгое время не было, пока мы готовились к сезону. Поэтому мы пошли тем же путем, которым в свое время шла Юстина Ковальчик.

- Вы с ней тоже работали?

Нет. Но мы довольно часто пересекались на сборах, когда я работал в лыжах со спринтерской группой Юрия Каминского. Я много разговаривал с тренером Юстины - Александром Веретельным, смотрел, как они трудятся. Работу на спусках, то есть, в некотором роде искусственные условия, позволяющие создать ощущение быстрого перемещения, когда ты сам себе формируешь скорость, я взял как раз от них. В том же Эстерсунде мы подводились к стартам первого этапа Кубка мира именно таким образом - под "тупой и быстрый" снег.

Я понимал, что если по такому снегу Шипулин побежит своим привычным "жимовым" стилем, то ничего хорошего не будет. Потому что среди соперников достаточно много ребят, которые в силе ног превосходят Антона. И привычная темпо-ритмовая структура движений здесь не совсем годится. В итоге Антон стал в Эстерсунде вторым.

- Что такое "тупой" снег?

Снег, на котором возникает "тупое", то есть лимитированное скольжение. Проблем с лыжами у Антона, как правило, не бывает, но его лимитирует само скольжение в шаге. Он привык чувствовать, как лыжа скользит под ногой. И если вдруг это ощущение становится "тупым", оно вызывает внутренний дискомфорт. Даже если при этом не сильно теряется скорость. В спринтерских гонках это особенно принципиально - там нет спины соперника, не за кем тянуться.

Бывает и наоборот: спортсмены приезжают с "тупого" снега на лед - и не могут бежать. Тоже надо понимать: почему? Не хватает возможностей сердечно-сосудистой и дыхательной систем? Или мышечного аппарата? Да нет, ребята, вы в прекрасном состоянии. Просто вы пытаетесь переложить на лед те ощущения, которые выработали, тренируясь на "медленном" снегу. Поэтому ничего и не получается...

- Насколько большие изменения пришлось вносить в технику Шипулина, когда вы начали с ним работать?

Мы поменяли только работу рук. Раньше Антон шел "локтем вниз". Так ходят очень многие, но если посмотреть на того же Мартена Фуркада, у него работа рук совершенно иная. Он идет так, как ходят лыжники: создает в плечевом поясе жесткую систему, не "проваливаясь" в локте. Именно поэтому продвижение по лыжнее у француза намного мощнее. Но для того, чтобы так ходить, нужен не только навык, но и определенные мышцы.

- Можно ли говорить, что техника Фуркада - правильна, а та, что была у Шипулина - нет?

Мы ведь строим любое движение так, чтобы оно сочеталось с телосложением человека, соотношением его костных рычагов, с возможностями организма. Именно поэтому я всегда говорю: не бывает хорошей или плохой техники. Можно научить перворазрядника бегать в точном соответствии с тем, что описано в учебниках, но он на всю жизнь так перворазрядником и останется.

Нужно прежде всего решить: что нам нужно? Классически красивый ход, или золотые медали? Другой вопрос - реализация. Можно поставить лыжную палку чуть дальше, удлинив тем самым рычаг. Но если мышцы недостаточно сильны, работать такая конструкция все равно не будет. Так что, когда Шипулин говорит мне, что не может изменить биомеханику собственного бега, я отвечаю: ты не можешь изменить ее только потому, что у тебя пока нет систем, способных желаемую биомеханику обеспечить. Для этого прежде всего нужен определенный мышечный аппарат.

Другой вопрос, что есть некие каноны биомеханики. Если мы изменили работу рук, значит, изменится и работа ног. И это тоже обязательно нужно учитывать.

Вообще я не сторонник того, чтобы все рушить и подгонять технику под какое-то собственное понимание того, как нужно перемещаться по лыжне. Нет единого рецепта. Можно идти по лыжне совершенно не так, как это делает Фуркад, и при этом выигрывать.

- Но есть же определенные тенденции?

Безусловно. Сейчас появляется более импульсное отталкивание - и в биатлоне, и в лыжах. Именно так - скоростно-силовым образом идут Мартен Фуркад, Тарьей Бе, Эмиль Хегле Свендсен. У них короткое отталкивание и длинное скольжение, позволяющее отдыхать: напряглись - прокатились.

- Можете объяснить, что произошло с Шипулиным в Оберхофе, где он провалил спринтерскую гонку?

Дело в том, что техника бега у Антона - это техника "порхающего листа". Он достаточно амплитудно выносит руки, вытягивается, приподнимается на носочек и только потом толкается. Основное усилие отталкивания идет с канта лыжи, а не с ее поверхности. Когда спортсмен "сидит" на лыже, как, например, Дима Малышко, толкнуться на ледяной поверхности становится несколько проще. А при толчке с канта лыжи начинают разъезжаться. То есть, в спринте Антон просто не сумел "собрать" ноги. Собственно, он сам потом подтвердил это: сказал, что хорошо себя чувствовал, но как ни старался, не мог нормально толкнуться.

Как раз после той гонки Шипулин решил, что нужно научиться толкаться и на льду тоже. Я же первым делом спросил, какие мышцы у него болят. Выяснилось, что сильнее всего дискомфорт ощущается в дельтовидных и косых мышцах живота. Почему? Да потому что от невозможности держать себя на льду, Антон стал пытаться компенсировать это руками, за счет мышц кора и плечевого пояса, которые для такого случая должны быть очень хорошо подготовлены как в силовом, так и в аэробном компоненте.

- Как у Фуркада?

Да. Он ведь тоже идет кантом, а не поверхностью. Но правильному ходу с наскока не научишь. Надо, во-первых, уметь "задавливать" лыжу в лед, то есть иметь возможность тренироваться именно на такой поверхности, во-вторых - подготовить мышцы, чтобы при необходимости они были способны взять на себя часть нагрузки.

Я всегда первым делом смотрю именно на такие вещи. Когда мне говорят, что спортсмен не показал результат, потому что не готов, у меня сразу возникает вопрос: не готов в чем? Если человек провел шесть месяцев на сборах, он, конечно же, может быть не готов физически, но не нужно забывать и о реализации имеющегося моторного потенциала через соответствующую биомеханику движения. Именно в реализации двигательного потенциала очень часто кроется неуспешное выступление спортсмена на соревнованиях при тех или иных внешних условиях.

- Слушаю вас и невольно вспоминаю случайно услышанный на этапе в Рупольдинге комментарий четырехкратного олимпийского чемпиона Александра Тихонова: "Если Шипулин усилит плечевой пояс, он сумеет поднять скорость собственного бега на порядок".

Ничего удивительного. У Тихонова - колоссальный спортивный опыт. Поэтому ему достаточно беглого взгляда, чтобы понять: такая темпо-ритмовая структура бега, как у Антона, очень сильно завязана на работу плечевого пояса. Как только Шипулин стал пытаться создавать при движении более жесткий рычаг в руках, он сам понял, где именно и в чем надо прибавлять.


- Сколько времени, по вашим ощущениям, нужно на то, чтобы обеспечить Антону необходимую мышечную систему?

Понятно, что по ходу сезона этого уже не сделать - только в подготовительном периоде. По мере изменения мышц биомеханика движений будет меняться, а этапы Кубка мира - не самое подходящее место, чтобы экспериментировать. Опять же, отработка любых новых навыков наиболее эффективна, когда центральная нервная система спортсмена находится в свежем состоянии. Если эта система утомлена, она невольно исказит саму идею того, что я хочу, как тренер.

- А как же распространенное мнение, что спортсмену высокого класса технику уже не переделаешь?

Если стоять над душой у человека и говорить ему, как надо двигаться, то действительно не переделаешь. Потому что в этом случае спортсмен будет правильно ставить руку или ногу только до тех пор, пока слышит подсказки тренера. Ведь все ощущения уже наработаны годами. Более того, как только человек начинает двигаться иначе, нежели привык, и ощущения меняются, в мозг идет изменившийся сигнал. То есть, головой спортсмен воспринимает правильное движение как неправильное. И автоматически возвращается к той модели, которая более комфортна.

Значит, нужно ломать голову: каким образом создать условия, в которых человек стал бы воспринимать нужные навыки правильно. Это сложно. Гораздо проще, безусловно, сказать, что переучить спортсмена не представляется возможным.

В принципе мы уже начали с Антоном такую работу. Когда приезжали на чемпионат страны в Чайковский, на нас смотрели, наверное, как на не совсем нормальных - так же, как и в Оберхофе, где мы делали специальную работу на зарядке, перед гонкой. Для обывателей, допускаю, какие-то наши упражнения действительно выглядят смешно, по принципу "лишь бы чем время занять". На самом деле, все эти упражнения были направлены на то, чтобы поддерживать определенные функции. Другими словами, мы тонизируем мышцы корпуса с тем расчетом, чтобы они правильно работали и через два часа, и через три, когда Шипулин приедет на заключительную стрельбу.

Центральной нервной системе нужно ведь постоянно напоминать, чего мы от нее хотим. В идеале мышцы должны работать именно в том режиме, в котором они работают в ходе гонки. При этом ты должен уметь переключаться под разные условия скольжения, под разный профиль трассы. Иначе будешь уязвим.

- С кем функциональнее работать - со спортсменом или с тренером?

Проще работать с тренером, у которого уже есть группа спортсменов, которых он хорошо знает - что им подходит, какие объемы нагрузки они выполняют, какие упражнения делают. Примерно так, как я работал с Юрием Каминским. Он - очень думающий тренер, постоянно пытающийся понять, что и зачем делает.

Я, например, никогда не был сторонником тратить время на то, чтобы заниматься со спортсменом общей физической подготовкой. То есть, развивать мышцы, которые у лыжника не несут основной нагрузки с точки зрения конькового хода. А только тянут на себя ресурс организма. Надо четко понимать: культуристы на лыжах не бегают. Это называется морфо-функциональная специализация.

У меня в университете был преподаватель, который в шутку любил говорить, что все спортсмены - существа ненормальные. Потому что у них развиты только те мышцы и функции, которые определяют результат в избранном виде спорта. Нельзя давать спортсмену силовую тренировку, как в плавании, а потом заставлять его бегать на лыжах. Потому что это рушит все законы биологии. Если я выбираю какое-то определенное упражнение, то должен четко понимать, какие именно процессы адаптации запущу при этом в организме.


- Я нередко прихожу к мысли, что очень немногие тренеры идут в своей работе от конечной задачи. Подавляющее большинство просто нагружает спортсмена в соответствии с привычными методиками, не очень понимая при этом, к чему все это приведет.

Согласен. Когда я начинал работать со спортсменами, наиболее тяжелым было объяснить тренеру - на его языке - свою биологическую идею. Тренер ведь, как правило, рассуждает о тренировке с позиции того или иного упражнения. Более того, даже когда человек четко понимает, каким должен быть конечный результат, он видит его с позиции некой линейной связи - зависимости между определенными упражнениями и результатом. А человеческому организму все это совершенно фиолетово. Он создан не для упражнений. Ему их навязали. И воспринимает наш организм не конкретную штангу с грифом и 20-килограммовыми блинами, не прыжки и не лыжи. А некое насильственное воздействие на себя со стороны.

Просто надо понимать: когда мы хотим развить те или иные функции, мы можем либо помочь организму в этом, либо помешать. Для этого, собственно, нужны тестирования: чтобы понимать, что организм спортсмена не просто развивается, а развивается именно так, как мы того хотим.

Я могу сфотографировать того же Мартена Фуркада на определенном отрезке дистанции, просчитать темпо-ритмовую структуру его бега, разложить все это на компоненты и уже потом ломать голову, каким именно путем можно развить системы, способные обеспечить реализацию поставленных задач. Но если, к примеру, уменьшить длину шага, но увеличить частоту, это сразу изменит требования к сердечно-сосудистой системе. Основной проблемой станет не увеличение размера сердца, а его способность выталкивать кровь с высокой частотой, соответствующей темпу беговых шагов. В этом случае от тренера потребуется перераспределить акценты в тренировочном процессе в рамках подготовительного периода, обеспечивая развитие именно этого аспекта перестроек сердца. Соответственно, высвобождается ресурс времени и экономится ресурс организма спортсмена.

Если мы хотим точно программировать спортсмена, чтобы он был способен пробежать дистанцию не за 4 минуты, а за 3.40, совершенно недостаточно нагрузить все системы еще на 10 процентов. Человек не побежит быстрее до тех пор, пока ты не поймешь, что эти 20 секунд, условно говоря, кроются не в недостаточно развитом мышечном аппарате, а в работе сердечно-сосудистой системы.

С другой стороны, нет никакой необходимости развивать мощность той или иной системы на сто процентов, если в соревнованиях она работает на 60. Многие же искренне полагают: если развить все по максимуму, то спортсмен по максимуму и побежит. Делал, допустим, человек в своей предсезонной подготовке 150 часов шаговой имитации. Значит, если сделает 160 или 170, то будет ему счастье. А это не так.

Плюс - специфика вида спорта. Чем больше вариативных условий, тем сложнее все просчитать. Например, когда я анализирую трассу в Фалуне, на которой пройдет чемпионат мира по лыжам, то принимаю в расчет все: какой там был снег пять лет назад, какие подъемы на трассе, какой они категории, какие возможности организма нужны для того, чтобы с такой трассой справиться. Что нужно, например, чтобы забежать в подъем, не отстав от соперников, но при этом не выходить на максимальное потребление кислорода. Потому что если выйти на него на подъеме категории "А", то на следующем - категории "Б" - ты просто умрешь прямо на лыжне.

Не говорю уже о том, что с возрастом у человека идет регресс, который тоже необходимо учитывать.

- А как же Бьорндален? Это гениальная конструкция, созданная природой, или же гениальные тренерские мозги?

То, что Оле Эйнар одареннейший спортсмен, не вызывает сомнения. Эта одаренность, как мне кажется, проявляется прежде всего в том, что с генетической точки зрения все системы его организма предрасположены именно к тому, чтобы выполнять ту работу, которую он делает. Не так просто заставить центральную нервную систему терпеть строго определенные вещи, а не просто холод и боль. Собственно говоря, талантливые спортсмены - это люди, которые во-первых, имеют предельную мотивацию, а во-вторых, - чья центральная нервная система позволяет выдерживать предельные нагрузки. Сейчас Бьорндален бегает с кривыми палками, и все мы у себя в центре ломаем по этому поводу головы, подробнейшим образом разбираем биомеханику движений.

- В этом действительно есть рациональное зерно?

Да. Там имеются определенные нюансы. Научно говоря, идет совпадение угла максимальной силы и вектора приложения усилия. Но это совершенно не означает, что все лыжники и биатлонисты должны немедленно перейти на кривые палки.


- Недавняя история с дисквалификацией российских ходоков заставила меня в очередной раз задуматься о том, зачем люди вообще начинают прибегать к помощи запрещенной фармакологии. Понимают, что иначе им просто не справиться с объемами нагрузки, или же это случается, когда тренер исчерпал свой опыт и не может придумать ничего другого?

Как только человек перебирает с физической нагрузкой, его гормональная система начинает истощаться. И это тянет за собой снижение иммунитета. Поэтому допинг в большинстве случаев используется не для того, чтобы что-то там развить. А чтобы банально поддержать гормональную систему. Вся идея зачастую заключается лишь в этом.

На мой взгляд, использование запрещенных препаратов в спорте может преследовать две цели: исправить методические ошибки тренера, когда та или иная нагрузка по объему и интенсивности или по своему сочетанию с другими нагрузками противоречит биологическим закономерностям развития организма. То есть, эти закономерности обойти. Обмануть организм.

Вторая цель может заключаться в том, чтобы организм перешел на новый уровень адаптации через еще более высокие нагрузки, к которым он в силу разных причин не готов. Но вопрос-то в другом: есть ли альтернатива стимуляторам?

- Считаете, что она есть?

Конечно. Я даже не говорю сейчас про запрещенную фармакологию: можно развести нагрузки так, чтобы организм не требовал вообще никакой фармакологии - кроме витаминов и аминокислот. В этом плане я стою на позиции, которой придерживаются многие мои западные коллеги.

- Поясните.

Они считают, что фармакология - не единственный путь к рекордам. Но не потому, что тебя могут поймать и дисквалифицировать - это вообще не вопрос ученых. А потому, что мышца должна "переварить" нагрузку самостоятельно. Только в этом случае работа способна дать максимальный эффект. Фармакология же облегчает восстановительный процесс. И получается, что объем работы ты выполнил, но полноценного эффекта от этого уже не будет.

- А стоит ли с вашей точки зрения золотая олимпийская медаль тех жертв, которые спортсмен за нее платит?

Сложный вопрос. Не так давно я наткнулся на любопытную статистику в каком-то европейском издании. Спортсменам задавался один-единственный вопрос: если вам скажут, что после олимпийской победы вы пожизненно останетесь инвалидом, пойдете ли вы на это? 27 процентов опрошенных ответили утвердительно. То есть, с их точки зрения олимпийская победа того стоит.

Я крепко задумался над прочитанным. На мой взгляд, жизнь на спорте не заканчивается. И кем, потеряв здоровье, ты себя в этой дальнейшей жизни увидишь? Сможешь ли нормально жить, если сейчас заплатишь такую цену? И насколько вообще будешь готов к другой жизни? Самое страшное ведь происходит тогда, когда человек уходит из спорта, так и не сняв прежнюю маску. Причем происходит это далеко не всегда от нежелания ее снять. Некоторые завершают карьеру до такой степени внутренне искалеченными, что просто не могут этого сделать - переключиться, перестроиться. Я видел немало таких людей. Которые, условно говоря, много лет просыпались и, как проклятые, пахали ради того, чтобы стать еще на один шаг ближе к цели. Но дошли до вершины и реально не понимают, что им теперь делать.


- Есть ли какие-то виды спорта, с представителями которых вы особенно хотели бы поработать?

Может быть, гигантский слалом. На самом деле я использую в своей работе очень многое из самых разных видов спорта. Давно понял, например, что в спортивной гимнастике тренеры ушли гораздо дальше своих коллег в понимании того, как строится движение.

- Неудивительно. Любое неправильное движение в таком виде спорта способно оказаться вопросом жизни и смерти.

Возможно. А один из лыжных тренеров мне, например, как-то сказал, что пришел к пониманию техники лыжного хода в подъем, наблюдая за тем, как по вертикальной стенке движется паук, который фактически кладет голени ног на поверхность. Звучит смешно, но если присмотреться, именно так идут в подъем очень многие норвежцы.

- Над стрельбой вы с Шипулиным тоже работаете?

Нет, это единственная область, в которую я не лезу вообще. Хотя Антон постоянно меня подкалывает, говорит, что научит меня работать с "трубой" и планшетом. Я очень люблю учиться, именно поэтому мне нравится работать с тренерами, но тут есть один нюанс. Прежде чем влезать в стрелковую подготовку, мне самому надо понять: от чего вообще зависит качество стрельбы. Разобраться в природе тремора, например. Что это? Откуда он берется? Что такое работа на коротком пульсе? По каким причинам и в какой момент у спортсмена начинается разбалансировка, и он мажет пятый выстрел? Это ведь не стрельба, а чистая физиология.

Приведу такой пример: один спортсмен прекращает работать перед заходом на рубеж раньше, другой позже. У кого преимущество? У того, кто бросил работать раньше? Не факт. Потому что возбудимость более загруженной мышцы ниже. Соответственно ниже будет и тремор, но только в первые секунды. А значит, темп стрельбы тоже должен быть соответственным.

Прежде чем менять человеку его привычную изготовку в стрельбе лежа или стоя, надо досконально понимать, какие мышечные механизмы все это обеспечивают. А не просто советовать опустить плечо или поднять локоть. Другими словами, нужно время, чтобы во всем этом разобраться. Потому что спортсмен высокого класса - это не подопытный кролик.

- Как, кстати, вы относитесь к понятию "пик формы"?

Никто его, как говорится, не щупал, но он безусловно есть. Как любит говорить Антон, у него есть два точных показателя. Первый - когда ударил по мышце и она "звенит", а второй - когда появляется способность долго сидеть в бане.

- Когда вы встречаетесь на очередном этапе работы?

На днях лечу к нему в Екатеринбург - Антона отпускают из расположения команды на несколько дней домой. Потом у нас планируется совместный сбор в Чехии, и уже во второй половине февраля начнем целенаправленно готовиться к чемпионату мира в Контиолахти.

Почему мне сейчас желательно по возможности постоянно быть рядом с Антоном? Потому что на текущем этапе важно максимально правильно донести до спортсмена саму идею работы, которую он делает в тренировках, и указать критерии, на которые следует ориентироваться по своим ощущениям. Остальное он сделает сам.

Первый тренер биатлониста Антона Шипулина Вячеслав Муралеев начал индивидуально заниматься с ним, когда школьнику было еще 14 лет. О способности анализировать и о безграничной воле своего воспитанника к победе Вячеслав Борисович рассказал "РГ".

Вячеслав Борисович, вы стали первым тренером, который рассмотрел в Антоне талант. Расскажите, где вы впервые встретились и почему решили его тренировать?

Вячеслав Муралеев: Самыми первыми талант все-таки рассмотрели родители. Он переехал в Югру, где мы с ним занимались. Дело в том, что я был личным тренером Антона, а Михаил Семенович Новиков занимался сборной командой школы, он был старшим тренером. Михаил Семенович вывозил наших ребят на соревнования в составе сборной команды.

А как прошла ваша первая встреча? В чем была особенность Антона, когда вы его увидели на первых тренировках?

Вячеслав Муралеев: Началось все со старшей сестры Антона. Настя занималась в команде Тюменской области по биатлону у Леонида Александровича Гурьева. Настя приехала в Ханты-Мансийск в команде сборной на тренировки. Родители - Владимир и Анна Шипулины - постоянно поддерживали детей. Будь то соревнование или сбор, они все равно приезжали. И приехали с Антоном в Югру к Насте на выходные. Было всего два дня, а Антону надо было покататься на лыжах. С родителями Насти и Антона мы знакомы давно, с тех времен, когда еще они сами в качестве спортсменов выступали в Ханты-Мансийске. Они обратились ко мне с просьбой дать инвентарь для сына. Антон подошел ко мне в тренерскую, мы выбрали лыжи, он покатался и все. Спустя какое-то время парень загорелся биатлоном, его родители позвонили и узнали, можно ли тренироваться у нас. Сами они от тренерской работы отошли, а в Тюмени не было возможности в тот момент заняться именно мужским биатлоном. Конечно, Настя уже состояла в команде, но Гурьев занимался только женским составом, а с юношами не работал никто.

Перед тем как согласиться тренировать мальчика, вы посмотрели на его способности?

Вячеслав Муралеев: Я детский тренер. Поэтому всегда так думал, что если у ребенка есть желание заниматься, то у него должна быть такая возможность. Мы, тренеры, ведь особо не выбираем, выбирают нас. Ребенок приходит, если ему нравится, он начинает заниматься. Так же получилось и здесь. Антон пришел, попробовал, началась работа. Занимался у меня в 14-15 лет.

А замечались у него способности или он был обыкновенным мальчиком?

Вячеслав Муралеев: Он в первую очередь отличался суждениями, мыслями, хоть и был еще ребенком. Постоянно анализировал, присматривался, как делают старшие. И вот что еще осталось: с детства у него такое было - всегда бороться до конца. Даже если шансы нулевые. Бывало, что он вроде отстает, но все равно не сдается. Был показательный случай. Вы знаете, для лыжников очень важно состояние инвентаря, в тот раз смазчик "не попал в смазку", Антон стоял на старте, а его лыжи практически не двигались. Он ушел со старта четвертым из четырех, лыжи не работали совсем. Кто-то бы сдался, а он - нет. Толкался, толкался и так дошел до финиша четвертым, но не бросил. Вот эта заряженность на борьбу у него была всегда, этого не отнять.

То есть свое в спорте он берет больше упорством, нежели талантом?

Вячеслав Муралеев: Здесь все сработало вкупе: и спортивные данные отличные, и заряженность на победу, и тяжелая работа. Плюс он всегда пытался понять, проанализировать, зачем ему та или иная тренировка, работа нужна.

Как часто проходили тренировки?

Вячеслав Муралеев: Мы с ним занимались 5 раз в неделю по одной тренировке в день. На сборах по 2 тренировки были, от полутора до двух часов. В основном - лыжными тренировками и работой с оружием.

Как тренер можете разложить, какие сильные и слабые стороны есть у Антона Шипулина?

Вячеслав Муралеев: Я детский тренер. И спокойно отношусь к тому, что наступает момент, когда могу просто-напросто стать бесполезен. У каждого из нас есть свой полоток, теперь для него нужны другие наставники. Иногда он приезжает на соревнования, я со стороны смотрю и могу что-то подсказать. Привожу ему свои доводы, он мне - свои, так и общаемся, кто кого убедит. От меня это даже не советы, а пожелания.

Как вы думаете, почему в последнем своем состязании Антон занял четвертое место?

Вячеслав Муралеев: Я в этой ситуации не разбирался, сказать точно не могу. Большая ошибка, когда на финишном круге никто ему не подсказал, как правильно обойти другого спортсмена. Больше половины финишного круга он шел за спортсменом, который ему явно мешал. Надо было ему прокричать, подсказать, ведь доли секунды не хватило. То, что был промах, о нем не могу судить, это надо с Антоном разговаривать. Но я советую в данный момент не лезть к спортсменам, для них это сильное давление. Я и сам с Антоном не общался, стараюсь его сейчас не дергать. Поэтому даже не знаю, техническая причина была или психологическая.

То есть в победе роль играет работа всей команды?

Вячеслав Муралеев: Да, 50 процентов зависит от того, как сработает команда. Они могут сказать перед стрельбой: "Ты идешь лидером с отрывом". Спортсмен может расслабиться и наделать много промахов, а можно успокоить: "Все нормально, отработай, как можешь", - не давать лишнюю информацию, так ему будет спокойнее. В команде работают профессионалы, была только недоработка финишного круга. Часто бывает, спортсмену говорят: "Ты лидер, только отстреляй и все", а человек вместо этого впадает в ступор, начинает себя накручивать, что должен попасть во все мишени, заводится, что это надо сделать и становится только хуже. А на этом уровне у спортсменов уже стрельба доведена до автоматизма, если они отключатся, отстреляют великолепно. Надо отключать нервы, эмоции, мозги, и будет все отлично.

А как Антон подходит к состязанию: он активируется, когда что-то не удается, или идет ровно, без эмоций?

Вячеслав Муралеев: Без эмоций совсем нельзя, но он всегда старается анализировать, это даже мешает ему. Он каждую неудачу старался всегда разбирать, понять ошибки до конца. Иногда он слишком близко воспринимает это. Но неудачи его мобилизуют, это точно.

Ваш прогноз на гонку?

Вячеслав Муралеев: Прогнозировать в спорте всегда сложно, но одно я могу сказать точно - он будет бороться до конца.

Причиной резких слов российского биатлониста мог стать эмоциональный срыв. Поэтому главный тренер сборной России по биатлону Александр Касперович рекомендовал обсуждать этот вопрос с холодной головой.

ПО ТЕМЕ

"Здесь не надо спешить, может быть, на эмоциях Антон сказал, что у нас слабейшая команда", – цитирует радиостанция "Говорит Москва " наставника российских биатлонистов. Он добавил, что оценку необходимо давать по самому главному старту – Олимпийским играм. Однако в 2018 году на них сложилась ситуация, при которой далеко не все спортсмены смогли принять участие в соревнованиях, а на отправившихся в Пхенчхан оказывалось беспрецедентное давление.

"Кто-то мог не выдержать. Тем более, у нас сложный технический вид спорта, здесь очень сильно влияет психология", – уверен Александр Касперович. "Я бы не сказал, что у нас одна из слабейших команд за последние годы. У нас есть лидер – Антон, он доказал это, сейчас вот хороший результат показал, высокий. У нас есть молодежь, которая сегодня выступала на чемпионате Европы, где завоевала восемь золотых медалей. Там медалей целый вагон и тачка. У нас выступали на чемпионате Европы в Италии, в Риднау вторые команды, мы тоже выиграли его", – напомнил он.

"Другое дело, что мы не можем до конца раскрыться. Но я считаю, что команда есть, и нужно сплотиться, найти те моменты, где мы проигрываем", – подчеркнул главный тренер сборной России по биатлону. В качестве одной из причин не самых высоких показателей спортсменов он указал на то, что часто соперничество идет не со сборными других стран, а внутри команды. "И тренерские кадры, и руководство борется. Нужно найти объективные причины, где мы проигрываем и в чем", – рассказал Александр Касперович.

Напомним, ранее в фильме "Отстраненные" на телеканале "Матч ТВ" Антон Шипулин дал разгромную оценку сборной России по биатлону. "Нет результатов – значит, мы слабее остальных", – объяснил он. Самого спортсмена не допустили до участия в Олимпиаде в Пхенчхане. После завершения Игр, в спринте на этапе Кубка мира в финской Контиолахти он занял первое место.

Антон Шипулин: «Когда тренер спросил: «Читал новости?», - я понял все без слов»

Российский биатлонист Антон Шипулин в интервью «Матч ТВ» рассказал, как пережил решение МОК не пускать его на Олимпиаду, а также объяснил, почему не в обиде на европейских коллег.

После шестого этапа Кубка мира мира сомнений, что сборная едет на Олимпиаду в полном составе, ни у кого не было, но ты произнес фразу: «Если меня не допустят, то…» Сомнения все-таки имелись?

Ну, видя ту ситуацию, что происходила 5 декабря, до этого, когда честных, чистых ребят отстранили, забрали медали, я сразу сказал тренерам: «Это еще не конец». Мне вообще нелегко далось решение, ехать под нейтральным флагом на ОИ или нет. Когда в эфире «Матч ТВ» спрашивали, я уже определился – просто не хотел выходить на публику. Но до этого момента я месяц принимал решение. Пытался себя настраивать, мобилизовывать. С тренерами мы подготовили хороший план перед Олимпиадой, мы должны были быть в хорошей форме к старту соревнований. Но потом случилось это решение. Даже расскажу, как это было.

Я разговаривал по скайпу с женой и сыном, начал собираться на тренировку – и тут стук в дверь. Открывает Андрей Крючков: «Ну что, новости читал?» Я удивленно спросил: «Что за новости?» Хотя по лицу Андрея Сергеевича все было видно. Он еще не договорил фразу до конца, а я уже понял: похоже, не едем на Олимпиаду. Вся моя мобилизация будто в долю секунду исчезла. Еще полдня ходил никакой, ватный. Ну, судьбу не изменить. Очень много думал о семье, о том, что именно они – моя главная победа. Мне безумно хотелось уехать домой, не понимал, зачем еще оставаться в Европе. Но тренер меня придерживал: «Подожди-подожди, информация может быть неточной». В тот же день написали письмо в МОК.

Потом я созванивался с друзьями, и мне предложили поучаствовать в «Марчалонге». Развеяться. Подошел к тренеру, сообщил об этой идее. Хотя я до этого никогда не бегал такие дистанции, ни вообще классикой. Но Андрей Крючков – тонкий психолог, он понимал, что на ближайшие 5-6 дней мне нужна какая-то цель, чтобы оставаться в Европе, ждать до конца.

И я опять перенастроился, появилась надежда. Ребят оправдал арбитражный суд, понимал, что есть шанс. Начал концентрироваться, настраиваться. Вес стал уменьшаться, а это первый знак, что организм мобилизуется.

- И готов был приехать хоть в день открытия Олимпиады?

Не «хоть», а прямо в день открытия. Я даже с женой разговаривал, предупреждал, что, скорее всего, завтра улетаю. Рейсы все посмотрел, предварительно понял, что с собой брать. Три ночи не спал, потому что с решением тянули. Постоянно просыпался, смотрел новости с надеждой. Они бы нас сильнее пожалели, если бы сразу объявили решение. Я реально три ночи не спал, надеялся.

- Не удивила реакции биатлонной семьи? Никто не последовал примеру Симона Фуркада.

Общественность, наверное, думает, что мы закадычные друзья все тут, чуть ли не братья.

- Так постоянно говорят.

Значит – это пустые слова. Мы хорошо общаемся, можем прикалываться, покутить в конце сезона, как было раньше, но в трудной ситуации, думаю, и я бы за них вступаться не стал. И я их за это не осуждаю. За кого-то из моей команды я бы боролся до последнего, грыз бы зубами до конца за своих. Но они – не свои. Хорошие парни, но не наши. Да, может, ждал сообщений каких-то.

- У вас же есть телефоны друг друга.

Конечно. Единственное – мне написала Дарья Домрачева, что Бьорндален очень переживает и просит передать мне привет. Вот это было приятно. Потому что он – мой кумир, человек, за которого я болел. И действительно он стал сейчас ближе всех к нам.

В этой ситуации я нисколько не разочарован, нисколько не обижен. С ребятами буду также общаться, как и общался. Пусть тот же Пайффер высказался недавно. Но я понимаю, что когда ты даешь разные интервью, тем более печатным изданиям, они вырывают фразы из контекста. Может, в душе он не хотел так грубо сказать. Пайффер – отличный парень, с которым я много общался. И мнения своего о нем не поменяю.

- Не лукавишь?

Зубы скалить точно не буду, проезжать мимо и не здороваться – тоже. Буду помнить, кто есть кто. Я никак не провинился. Всю карьеру был чистый и честный спортсмен. Даже ни одного красного флажка не было.

- Это пропуск теста?

Да. Или когда кто-то убегает от допинг-офицеров. Такого никогда не было. Поэтому хочу доказать на Кубке мира, что зря я на Олимпиаду не поехал. Постараюсь подойти в хорошей форме и неплохо закончить сезон.

- И пожелания ребятам, который сейчас в Корее.

Главное – абстрагироваться. У всех них – это первая Олимпиада. Помню те эмоции, когда их слишком много и надо с ними справляться. Постарался Бабикову передать наставления какие-то, у ребят вся спортивная жизнь впереди, будет еще много гонок. Главное - помочь. Если я могу хоть что-то дать, частичку себя, и это пойдет им на пользу, будет здорово. Радоваться стану за них не меньше, чем радовался бы за себя. Они бьются, сражаются за нас, за страну.

Фото: РИА Новости/Александр Вильф

Loading...Loading...